Расстояние от Земли до Меркурия – более 82 миллионов километров. Орловские инженеры готовятся отправить в столь неблизкий путь два научных прибора

 

Встреча с представителями научно-производственного предприятия «Астрон Электроника» (НППАЭ) ожидалась с особым трепетом. Еще бы! Кто из нас, рожденных в СССР, в детстве не мечтал стать космонавтом? Поэтому любое прикосновение к космической тематике заранее представляется чем-то загадочным, романтическим и волнующим.

На маршрутном такси я добрался до района, именуемого Веселой слободой. НППАЭ занимает один этаж в здании, где еще несколько лет назад находился один из факультетов нашего университета. Теперь же факультет транспорта и строительства, разделившись на две учебные структуры, перебрался в новый корпус на улице Московской.

С первых шагов стало понятно, что организация серьезная – железная дверь и вход только по индивидуальной магнитной карте.

Встретивший меня аспирант Госуниверситета - УНПК Евгений Жеребцов сразу же предупредил, что сегодня на предприятии гости – научные специалисты Института космических исследований Российской академии наук (ИКИ РАН). Тем не менее, директор готов уделить мне время. Не мешкая, мы отправляемся в кабинет руководителя. Здесь и знакомимся с Павлом Петровичем Моисеевым – директором предприятия. «Космическая» встреча начинается…

 

Логотип НПП «Астрон Электроника»

 

Оперативно согласовываем формат общения. Сначала – экспресс-экскурсия по предприятию. Последовательно осматриваем несколько лабораторий. Везде – чистота и порядок. Работают люди, в основном, за компьютерами. Павел Петрович коротко комментирует то, что мы видим. В его словах достаточно много непонятного (про космическую плазму и прочее). Надеюсь, что это временно. На пути замечаю кабинет с табличкой «Комната отдыха». Еще один признак того, что компания построена по современному принципу. Скорее всего, сотрудники в любой момент могут посетить такую комнату. Здесь, наверняка, можно, и чаю выпить, и подкрепиться, и, конечно, поговорить о способах решения рабочих вопросов.

Дальше – больше. Посещаем производственное помещение. Здесь собираются и испытываются приборы. Далее – «чистая комната». Вход сюда – только в белом халате и белых антистатических тапочках. Павел Петрович просит ни к чему не прикасаться, разрешает сделать несколько фотографий (см. ниже). К слову, «чистая комната» является своеобразным атрибутом высокотехнологичных производств. В таких помещениях выполняются процессы, критичные к наличию частиц в воздухе. Таким образом, основная характеристика «чистых комнат» — количество пылинок, которые содержатся в объёме воздуха. Чем их меньше, тем выше класс чистоты помещения.

По пути в кабинет Павла Петровича нам встречается еще и «темная комната». Вот где, как говорится, «Хоть глаз коли!» Абсолютная светоизоляция! Здесь также проводятся испытания космических приборов. Заслуживает быть упомянутым и достаточно внушительных размеров агрегат, предназначенный для проведения испытаний в условиях низких или высоких температур (от –60⁰C до +100⁰C). Ведь в космосе – достаточно жесткий температурный режим, и создаваемые приборы должны работать в таких условиях.

Наконец, возвращаемся в кабинет, располагаемся за столом и переходим к более обстоятельному разговору.

- Павел Петрович, сначала несколько слов о компании. С чего все начиналось? Кому и как пришла в голову мысль создать такое наукоемкое производство у нас в Орле?

Космической деятельностью в Орле мы официально занимаемся с ноября 2004 года. С чего все началось? Являюсь непосредственно выходцем из отрасли научного космического приборостроения. Когда в начале 2000-х годов экономическая ситуация в стране несколько выправилась и появился профицит бюджета (на всякий случай, замечу: профицит бюджета – это ситуация, при которой государственные доходы превышают государственные расходы – Примечание автора), на космические программы стали выделяться дополнительные деньги. Появились новые проекты, и соответственно появился спрос на специалистов, которые могут качественно их реализовать. На тот момент фирма «Астрон Электроника» уже существовала здесь, в Орле. До космоса мы занимались автоматизацией. Когда появилась необходимость решать «космические» задачи, мы «попросились» в эту сферу. Нас пустили.

На тот момент у меня имелся достаточный опыт, до 2003 года занимался научным космическим приборостроением.

- А какой вуз заканчивали, если не секрет?

Закончил ТИАСУР - Томский институт автоматизированных систем управления и радиоэлектроники, сейчас он называется ТУСУР (Томский государственный университет систем управления и радиоэлектроники – Прим. автора). В 1985 году. Радиотехнический факультет.

Так вот, когда возникли первые задачи, нам понадобились дополнительные специалисты: конструкторы, электронщики. Первое, что сделали, - обратились в технический университет на кафедру приборостроения (сегодня полное название кафедры – «Приборостроение, метрология и сертификация» - Прим. автора) к заведующему кафедрой Константину Валентиновичу Подмастерьеву.

Через некоторое время появился студент четвертого курса Алексей Викторов. Он сказал: «Я хочу этим заниматься». Первая наша задача была – создание наземного комплекса для отработки двух сканирующих устройств БСКР-Т и ПКРТ (СКБ КП ИКИ РАН) прибора МСУ-ГС (ОАО «РКС») проекта «Электро-Л» (ФГУП «НПО им. С.А. Лавочкина»). То есть, здесь мы делали не бортовые приборы, а контрольно-испытательную и контрольно-проверочную аппаратуру к ним. Эта разработка у Викторова стала дипломной работой. Также мы непосредственно участвовали в настройке и испытаниях этих сканирующих устройств. Надо отметить, что, выполняя эти работы, предприятие накопило уникальный опыт по созданию оптико-механических сканирующих устройств.

 

Выпускник ОрелГТУ 2006 года по специальности «Приборостроение» Алексей Викторов – теперь ведущий специалист предприятия. На фото – выполнение работ в рамках проекта «Электро-Л»

 

- Скажите, а что представляет собой проект «Электро-Л»?

Это космический геостационарный аппарат гидрометеорологического назначения. Обеспечивает дистанционное зондирование Земли из космоса. Сейчас снимки Земли, сделанные прибором МСУ-ГС, можно увидеть в интернете.

После этого к нам поступило предложение от Института космических исследований (ИКИ РАН) на создание датчика ионов космической плазмы (прибор ДИ) для проекта «Фобос-Грунт» и двух сканирующих устройств для иностранных спектральных приборов проекта «Бепи Коломбо» (совместный исследовательский проект Европейского космического агентства и Японского агентства аэрокосмических исследований, цель – полет к планете Меркурий – Прим. автора). У нас появились новые ребята – студенты четвертого курса. Шаталов Андрей и Родькин Евгений (выпускники 2007 года, специальность «Проектирование и технология радиоэлектронных средств» – Прим. автора). Сейчас это наши ведущие специалисты. У Шаталова Андрея дипломная работа была по теме его работы на предприятии.

Могу сказать, что наши ребята через 5-7 лет, максимум, через 10 лет, будут занимать ведущие позиции в России в своей сфере, в отрасли научного космического приборостроения. Дело в том, что ребята очень быстро развиваются в условиях малого предприятия и работ в международных проектах. Приходится делать очень многое и под очень жестким контролем, в том числе и военных представителей. Потому что все наши работы - это участие в выполнении государственных заказов. Обучение идет очень быстро. Сейчас уже то, что мы делаем, - это на уровне отраслевых российских предприятий. А в некоторых технологиях мы уже вышли на более высокий уровень. Повторюсь, через 5-7 лет наши инженерные кадры будут одними из лучших в стране. Ведь общий срок их непрерывной профессиональной подготовки к тому времени составит 15 лет. Имеются в виду именно инженерные кадры, не научные. Космическую науку делает Институт космических исследований. Научные специалисты ИКИ занимаются постановкой задач, определяют, какие им нужны приборы или узлы (узел – это составная часть прибора – Прим. автора) к ним. А мы эти приборы или узлы создаем. Это инженерная задача. Мы создаем и механическую часть, и электронику, и соответствующее программное обеспечение.

- А что за приборы вы делаете? Каково их назначение? Какие-то примеры можете привести?

Если разобраться, у нас два направления деятельности. Первое – это датчики или энерго-масс-анализаторы плазмы. Это приборы для измерения и мониторинга космической плазмы. Она представляет собой ионизированный газ, образованный из нейтральных атомов и заряженных ионов и электронов. Если же говорить более широко, то около 99% всей материи в нашей Галактике находится в плазменном состоянии. Так что, физика космической плазмы – это одно из основных направлений космической физики.

Данная задача сейчас нами реализуется для лунных проектов «Луна-Глоб» и «Луна-Ресурс», а также для околоземного проекта «Резонанс». С помощью таких приборов можно будет даже контролировать отражение космической плазмы от поверхности Луны, определять, что плазма «выбивает» с этой поверхности. А, вообще, разработка анализаторов плазмы (датчиков нейтралов, ионов и электронов) – это отдельное направление – большое, серьезное, перспективное. Такие типы приборов есть на каждом космическом аппарате, особенно дальнего Космоса.

Второе направление – это оптические спектральные приборы. Это достаточно широкое направление. Если говорить обобщенно, то такие приборы применяются для изучения поверхности и атмосферы Земли, а также свойств небесных тел. Прежде всего, их химического состава. Принцип действия этих приборов основан на том, что разные химические вещества по-разному «реагируют» на электромагнитные излучения оптического диапазона. Разные вещества в разной степени поглощают, излучают и отражают электромагнитные волны различной длины. Прибор раскладывает уровни получаемых электромагнитных волн оптического диапазона на их спектральные составляющие, для последующего анализа на Земле. Так можно сделать вывод о химическом составе вещества, через которое прошел свет, или которое отразило свет.

Сейчас, мы участвуем в создании двух приборов для контроля озона в атмосфере Земли – одноканального прибора Озонометр-ТМ и двухканального прибора Озонометр-З с оптико-механическим узлом развертки. Приборы разрабатывается в рамках проекта «Ионосфера», который в свою очередь, является частью Федеральной целевой программы «Геофизика». Эти приборы, которые могут  работать со спектральным диапазоном волн от ультрафиолета до конца видимого диапазона. В принципе, там можно будет получать информацию не только по озону, но и по другим газам, содержащимся в атмосфере Земли. ИКИ подошел к этому прибору с запасом, чтобы попробовать «вытащить» из него интересную информацию не только об озоне.

Отмечу, что наше предприятие только принимает участие в создании этих приборов – это не полностью наша разработка. Оптические схемы и детали корпусов приборов разрабатывает и изготавливает СПбИТМО (Санкт-Петербургский национальный исследовательский университет информационных технологий, механики и оптики – Прим. автора). Мы для приборов делаем электронику управления, фотоприемные устройства, фотозатворы и оптико-механический сканирующий узел. Плазменные приборы – это целиком наша разработка и изготовление, по математическим моделям электронно-оптических схем, которые разрабатывают научные специалисты ИКИ РАН, а оптические спектральные приборы – пока нет, потому что задачи, связанные с оптикой – это уникальные задачи. Сложно быстро подготовить специалистов. К сожалению, сегодня за разработку оптических схем в России уже мало кто берется.

Составной частью многих оптических спектральных приборов являются оптико-механические сканирующие и поворотные устройства, они обеспечивают развертку изображения по поверхности снимаемого объекта или выбор зоны обзора.

Сканирующие устройства – это, как раз, одно из направлений, которым мне приходилось заниматься ранее. Сейчас мы уже сделали сканирующее устройство для прибора МСАСИ. Это японский прибор, создаваемый для проекта «Бепи Коломбо». Задача прибора – определение содержания натрия в околопланетном пространстве Меркурия – ближайшей к Солнцу планеты. «Бепи Коломбо» – проект по исследованию Меркурия. Миссию будут выполнять два космических аппарата. Один – японский, второй – европейский. Для японского аппарата создается прибор МСАСИ. Это спектральный прибор. Для европейского – прибор ФЕБУС, тоже спектральный. Мы также участвуем в его создании. Поворотное устройство для прибора ФЕБУС Вы видели в «чистой комнате».

Работаем мы сейчас и над другими приборами.

 

Фото сделано в «чистой комнате». Алексей Сидоров (слева) и Андрей Шаталов (справа). Между ними – поворотное устройство прибора ФЕБУС. В 2015 году этот прибор отправится в далекое путешествие к планете Меркурий

 

И еще. Прежде чем запустить прибор в космос, он должен быть всесторонне испытан и проверен на Земле. А для этого нужен целый комплекс наземной аппаратуры. Например, процесс калибровки плазменного прибора с большой зоной обзора требует изменения положения прибора относительно неподвижного источника частиц в вакуумной камере. Если каждый раз его двигать руками – это долгий процесс. Надо постоянно открывать вакуумную камеру, поворачивать прибор и заново достигать нужного уровня вакуума в камере. Быстрее, когда в вакуумной камере это делает робот, да еще и по заданной программе, без участия человека. Весь перечень наземной контрольно-испытательной аппаратуры, в том числе роботы-манипуляторы, мы делаем сами.

- И какие же специалисты занимаются всем этим?

Как я говорил, основное количество специалистов у нас – это выпускники кафедры «Приборостроение, метрология и сертификация». У них очень хорошая метрологическая подготовка (метрология – наука об измерениях – Прим. автора), ребята дружат с математикой. Получается, что они как системщики довольно сильные. Поэтому для них «ведение» любого прибора, его разработка – это элементарно. В том смысле, что, скажем, программист «мозги» вкладывает в прибор, электронщик делает электронику, а вести прибор надо системщику. У прибористов широкий кругозор, хотя каждый, естественно, на чем-то углубленно специализируется, на механике, электронике, оптике…

Я стараюсь делать так. Приходит молодой специалист, я его спрашиваю: «Чего тебе хочется?» Вот, например, Сидоров Алексей (выпускник 2006 года, специальность «Приборостроение» – Прим. автора). Он пришел механиком. Поработал, говорит: «Хочу заниматься электроникой». Электронику изучил, «нет, хочу все-таки заниматься программированием». Ушел в программирование. А вот наоборот не бывает. Кто пришел с желанием заниматься электроникой, в механику не уходят.

Кстати, сегодня механиков, как таковых, в космическом приборостроении не так много. А молодежи практически нет. Орел сегодня здесь стоит особняком. Вы видели сегодня группу молодых ребят, двух девушек. Это все механики. В Орле таких проблем нет. Ребята с удовольствием после кафедры приборостроения занимаются механикой приборов. Это, кстати, уникальные кадры! Ведь сегодня все хотят чего? Хотят заниматься программированием. Вроде бы, изучил математику, изучил программы, кажется просто. А чтобы заниматься механикой, надо знать и материалы, и уметь работать с САПРом (класс компьютерных программ, объединяемых термином системы автоматизированного проектирования – Прим. автора), знать датчиковую часть и многое другое, там технический кругозор должен быть очень большим!

Получается, что в инженерных задачах приборостроители – это, во многом, лидеры, потому что они умеют не только создать прибор, они умеют его потом аттестовать, имеют возможность отработать всю информацию, которую он дает, математически обработать результаты измерений.

- Но работают у Вас не только прибористы? Есть ведь и выпускники других кафедр?

Да, есть радисты, связисты (имеются в виду выпускники кафедры «Электроника, вычислительная техника и информационная безопасность» – Прим. автора). Один даже есть выпускник по специальности «Автоматизация технологических процессов». Это Максим Митюрин (выпуск 2009 года – Прим. автора), который занимается плазмой. Он пришел студентом, диплом делал по работам предприятия, правда, по автоматизации. Но теперь, как видите, занимается датчиками плазмы.

 

Еще одно фото из «чистой комнаты». Максим Митюрин (слева) и автор материала (справа). Между нами – вакуумная камера для тестирования датчиков плазмы. Внутри камеры – глубокий вакуум

 

- Павел Петрович, а почему именно Орел? Как такое производство удалось поднять в нашем городе?

Во-первых, вуз есть хороший, реально хороший. Во-вторых, Орел – это город с большой электронной историей, историей электронного приборостроения, микроэлектроники. Ведь многие родители работали на этих производствах, и они хотят, чтобы дети как-то продолжили их дело. С этой точки зрения возможности в Орле великолепные. Есть минус, да. Это удаленность от Москвы. Москва хочет, чтобы все было рядышком. Но, с другой стороны, в сегодняшней ситуации мы не ощущаем этой проблемы. Есть автомобильная и железная дорога, 4-5 часов – и нет проблем.

В том, что Москва отдалена, есть и положительный момент. Подготовка специалиста космического приборостроения – очень дорогостоящий процесс. И любая ошибка молодого специалиста – это очень затратно для организации. Соответственно, специалист растет не так быстро. Круг его знаний колоссальным должен быть. Отдача появляется потихонечку, и не такая быстрая, как хотелось бы. Но любой такой специалист очень ценен для любого другого предприятия, которое занимается электроникой. Поэтому, попросту говоря, собрать такую команду в Москве было бы невозможно.

- То есть, ребята бы разбежались?

Скажем так, их бы перекупили. Наша отрасль, к сожалению, очень больших зарплат не может дать. Будем говорить так, она у нас средняя по отрасли. Источник нашего финансирования – государственный бюджет. Каждую копейку контролируют, и никто тебе ничего лишнего не даст. Контролируется полностью все, буквально «под микроскопом». С этой точки зрения мы работаем по тем же стандартам, что и другие государственные предприятия отрасли.

- Хорошо. Пойдем дальше. Допустим, есть школьник-старшеклассник. Живет в Орле. Хорошо учится. Проявляет себя в олимпиадах по математике и физике. Очень хочет заниматься космосом. Говорит: поеду учиться в Москву, весь космос там. Мы можем что-то возразить ему?

Возразить, конечно, можем. Вы же сами видели те приборы, которые мы делаем для космических аппаратов. Все это – реальные проекты. У нас спокойная, нормальная, хорошая работа. Работа интересная, что самое главное.

Если бы этого школьника уже со школьных лет привлечь сюда, к нам… Тогда было бы гораздо больше аргументов для того, чтобы он остался здесь. Ведь есть ребята, которые со школы занимаются электроникой, программированием. Можно начинать с того, чтобы они реализовывали какие-то учебные задачи в рамках нашего предприятия. Это вполне возможно. Само собой, это не может быть массово, это единицы, ну, может быть, десяток человек. Это было бы здорово! Но вопрос образования – это вопрос уже личный. Тут и родители участвуют в принятии решения, поэтому здесь сложно что-то сказать.

Само собой, если кто хочет заниматься большим космосом или строить космические аппараты, - это не в Орле. Это, например, МАИ - Московский авиационный институт. Кто желает заниматься серьезной космической физикой – это МИФИ, МФТИ (надеюсь, эти аббревиатуры известны нашему читателю – Прим. автора).

Здесь нужно просто исходить из того, кто чего хочет. Можно и после Москвы вернуться сюда, в конце концов. Какая разница?

- Я боюсь, что такое происходит крайне редко…

Ну почему же? Я могу сказать, что сегодня орловчане точно возвращаются из Москвы, по крайней мере – некоторая часть. Смысл прост. Многие считают, что лучше иметь среднюю зарплату здесь, в Орле, иметь свое жилье, вести нормальный образ жизни, чем жить в Москве, не понятно - где, не понятно - в каком режиме, пусть даже и с большей зарплатой. Все равно, в Москве же просто так деньги никому не платят. Тем более, что технари, физики или приборостроители – они и в Москве не столь высокооплачиваемы, к сожалению. Есть масса проблем, но они общие для всей отрасли.

- Выскажу идею. А если привести ребят-школьников к вам на экскурсию, чтобы они увидели, что вот такое производство в Орле есть?

Пожалуйста. У нас здесь везде ограничение доступа, специально, чтобы школьники могли «бродить» по предприятию и не заходить туда, куда не надо (смеется).

- То есть, как идея – нормально?

Конечно. Одно из направлений, которое мы сейчас пробуем – Молодежный космический центр, в работе которого могли бы участвовать и школьники. С руководством университета мы этот вопрос согласовали. Сейчас идет подписание документов. Сложно найти руководителя. Желательно, чтобы это был кто-то из своих. Но своих защитившихся (имеется в виду, защитивших кандидатские диссертации – Прим. автора) у нас пока еще нет. Пока нет человека, который мог бы взвалить это на себя. Вопрос подготовки научных специалистов для нас очень важен. Поэтому мы создаем все условия, чтобы любой наш сотрудник, желающий учиться в аспирантуре, мог это делать безо всяких помех.

Я понимаю так, что ребят надо заинтересовывать именно со школы.

- Совершенно точно! Признаюсь, я слышал о Молодежном космическом центре. Верно, что этот проект находится в начальной фазе своего развития?

Да. Для того чтобы он заработал «на полную катушку», прежде всего, необходимо желание. Можно взять студентов, определить им задачи. Мы готовы это финансировать со своей стороны. Работа студентов могла бы дальше перерасти в более качественные и квалифицированные вещи. Но для этого нужно, чтобы в университете на какой-то кафедре появились специалисты, которые это направление будут развивать. Сейчас мы наиболее тесно сотрудничаем с кафедрой приборостроения. Если наши аспиранты защитятся и пожелают остаться в университете, развивая тем самым космическое направление в вузе, то кто-то из них мог бы «раскручивать» и Молодежный космический центр. Тем более, что наши ребята уже преподают. Это хорошо. Они могут со студентами заниматься не только теорией, но и массу практических вещей показать.

- Для студентов это, наверняка, должно быть интересно.

Безусловно. Скажу больше. В перспективе можно было бы заниматься на базе Молодежного космического центра созданием малых космических аппаратов. Такие аппараты потом тем или иным способом выводятся на орбиту. И сейчас государство, на самом деле, выделяет немалые средства на образование в этой сфере. И здесь можно найти точки соприкосновения. Но для этого необходимо, чтобы у нас самих было что-то наработано по этому направлению, чтобы был задел. А чтобы он был, нужно, как минимум, года три работы. Нужно, чтобы студенты активно подключались к этой тематике. Нужно, чтобы какие-то аспиранты этим занимались. А там дальше уже пойдет. То есть Молодежный космический центр – это было бы развитие нового направления.

Можно даже конкретизировать, выделить те задачи, которые в рамках Молодежного космического центра надо «раскрутить» в первую очередь. Есть понятие служебной аппаратуры. Она предназначена непосредственно для функционирования космического аппарата. Есть понятие научной аппаратуры, которая производит измерение, контроль чего-либо и т.п. Мы умеем заниматься как одним, так и другим.

Одна из задач, которую могли бы поднять, - это навигация. Заняться навигацией и ориентацией малых космических аппаратов вполне под силу. Это как раз то направление, которое самостоятельно могло бы развиваться на базе Молодежного космического центра. При этом все датчики, которые нужны, тоже можно делать самостоятельно. Это не проблема. Это одна из возможных задач. Служебная.

Научная аппаратура – это другие задачи. Здесь своя специфика. Об этом мы с Вами, в основном, и говорили выше, когда речь шла о тех приборах, над которыми мы сейчас работаем. Кстати, интересно отметить, что у космического приборостроения очень много общего с разработкой медицинской техники. «Медики» сейчас тоже создают спектральные, оптические приборы, а это схожие задачи. На кафедре приборостроения медицинское направление очень здорово развито, и нам приятно работать с ними, потому что мы, как говорится, «смотрим в одну сторону». Те же принципы, те же методы контроля, измерений, ну, может быть с какой-то своей особенностью. Вполне возможно заниматься и этим направлением в рамках Молодежного космического центра. А вот вопрос наработки связей, вопрос о том, чтобы это можно было потом запускать, я думаю, все это придет после того, как появится реальная возможность что-то сделать. На первый период было бы достаточно, если бы мы какое-то финансирование делали от своего предприятия. Например, можно было бы передать некоторые работы по наземной аппаратуре. Это не так сложно. Ведь у нас на предприятии сейчас студенты занимаются наземной аппаратурой. Это реально. Уровня подготовки хватает, то есть студенты старших курсов могут заниматься наземной аппаратурой.

- Это та, которая для проведения испытаний?

Да. Та, которая остается на Земле и предназначена для проведения испытаний. Там меньше уровень ответственности. В крайнем случае, можно в рабочем порядке ее отремонтировать, если происходят какие-то проблемы. Так что это вполне возможно. Конечно, требуется время, требуется бюджет. Вот еще одно направление, которое можно реализовать в Молодежном космическом центре. Почему нет? Даже крупные космические центры часто начинаются с малого, с каких-то задач, с отдельных лабораторий.

- Еще несколько вопросов. Сколько вообще сотрудников в компании?

Тридцать два.

- А сколько из них связаны с нашим вузом?

Это, конечно, большинство. Более двадцати. Скажу так. У нас есть три технических специалиста старшего возраста, включая меня, которые получали образование не в ОрелГТУ. Все остальные «технари» - все из ОрелГТУ, даже монтажники у нас все имеют высшее образование - ОрелГТУ.

- А Вы сами из Орла?

Я родился не в Орле. Я, вообще, как говорится, ребенок целинников (Комментарий для молодого поколения. Целинники – участники широкомасштабной кампании по освоению и введению в сельскохозяйственный оборот земельных ресурсов в Казахстане, Поволжье, Сибири, на Урале, Дальнем Востоке. Этот проект реализовывался в СССР в 50-е–60-е годы XX века – Прим. автора). Мои предки жили в Саратове, Туле, Восточной Сибири, на Дону.

- У Вашей компании есть лицензия на космическую деятельность. Кто такие лицензии выдает, и каким  требованиям нужно соответствовать, чтобы такую лицензию получить?

Без лицензии на космическую деятельность невозможно создавать космические приборы. Её выдает, естественно, Федеральное космическое агентство. Полный перечень требований есть на сайте космического агентства. Это и кадры, и оборудование. Но интересно вот что. Пока у вас нет заказчика, который хочет с вами работать, вы лицензию не получите. То есть, само по себе космическое приборостроение, это, в определенной степени, «клубная» отрасль. Она не то, чтобы закрытая, но народ там очень осторожный. В том плане, что если у тебя нет опыта, то туда не пускают. Никто не хочет рисковать, никто не хочет вкладывать лишних денег в твою подготовку. Мы вошли в этот «клуб» благодаря тому, что оказался востребованным, прежде всего, опыт в этой сфере. В период перестройки специалисты космического приборостроения выживали, кто как мог. Я, например, занимался разработкой приборов для автоматизации. Соответственно, когда мы стали необходимы, нас позвали, и мы вернулись (смеется).

 

В жизни нам доводится видеть разные лицензии: на образовательную деятельность, на перевозку пассажиров, на продажу каких-то видов продукции. Но согласитесь, лицензия на космическую деятельность – большая редкость в наших краях

 

- Многие современные космические проекты носят международный характер. Я слышал, что вы тоже тесно сотрудничаете с партнерами из Японии и Франции. Случаются поездки за рубеж. Ведь это тоже плюс в плане привлекательности работы для молодого специалиста.

Да, безусловно. Мы работаем со многими зарубежными партнерами. Скажем, в мае прошлого года мы были в Японии. Испытывали на их оборудовании свои приборы. Они тоже приезжали к нам. Скажу больше, японцы даже спрашивали: «Можно ли к вам наших студентов на практику посылать?»

- Неужели?

Реально. Им было бы интересно обучиться нашим технологиям. Речь идет о космическом приборостроении как научном направлении. Многие технологии, используемые здесь, уникальны. У японцев, естественно, это направление тоже весьма развито. Но у них тоже есть свои проблемы, не все так гладко. Франция – то же самое. И Россия, надо сказать, в этой сфере находится на достаточно хороших позициях.

Взаимодействие, конечно, есть. И мы бываем за рубежом. И к нам с удовольствием приезжают японцы, французы, сейчас вот немцы вскоре приедут.

 

Работа с японскими коллегами по прибору МСАСИ на японском предприятии MEISEI

 

Японские ученые после прочтения лекции о своем космическом проекте орловским студентам в компании сотрудников научно-производственного предприятия «Астрон Электроника» и ИКИ РАН

 

- Допустим, есть студент Госуниверситета – УНПК. Получает инженерное образование. Хорошо учится. Очень хочет заниматься космосом. Куда ему обращаться? На кафедру приборостроения?

Можно, конечно, и на кафедру, а можно напрямую к нам. Мы открыты для общения. Здесь нужно понимать следующее. Ведь здесь собираются не просто лучшие специалисты, а эти ребята – действительно лучшие. Здесь собираются командные ребята, те, кто готов работать в коллективе. Это немаловажный фактор. Если есть такие ребята, которые чувствуют в себе силы и способности, пусть приходят. Обычно мы с ними быстро находим общий язык. Все просто, - если человеку интересно, пожалуйста, пусть приходит – мы открыты. Поймем, что ему нужно,  найдем задачу – пусть занимается. Это хорошо еще и тем, что они учиться сразу все начинают. Практически у нас здесь все отличники. Потому что они уже понимают, для чего они учатся, что они изучают, многие вещи начинают воспринимать профессионально. Так лучше и педагогам, и окружающим студентам, поскольку они видят, что кто-то хочет учиться, видят энтузиазм у своих однокурсников.

- На вашем сайте обозначены стратегические задачи предприятия, т.е., по сути, его миссия. Цитирую: «развитие космического приборостроения в Орле; подготовка отраслевых специалистов; сохранение менталитета и технологий отечественного космического приборостроения; освоение современных технологий производства космической техники». Цели миссионерские. Действительно считаете это реальным? Что, в первую очередь, необходимо для достижения таких амбициозных целей?

Миссионерами мы себя не считаем. Мы занимаемся интересным для нас и общества делом. Миссия предприятия, на самом деле, – сохранение и развитие… Занимаясь уникальными приборами, мы сталкиваемся с тем, что с уходом специалистов старшего поколения теряем целиком некоторые технологии, которые десятилетиями отрабатывались и были лучшими в мире. Сегодня работающее старшее поколение с удовольствием передает свой опыт молодёжи. Поэтому основной задачей ставим перенять, сохранить и развить отдельные технологии.

По поводу менталитета. Менталитет специалистов космического приборостроения особый, он закладывался многие десятилетия. С приходом рыночного менеджмента начинают изменяться некоторые требования, которые ведут к быстрому, но не всегда качественному результату. Поэтому задачу качества и надежности создаваемой аппаратуры мы ставим превыше всего, а это, как вы понимаете, не всегда просто. В этом мы - довольно консервативное предприятие. С приходом нового студента или молодого специалиста довольно не просто бывает «поставить» его на эти рельсы. Но без этого у него нет перспективы на предприятии.

Могу еще сказать: у нас сегодня одиннадцать бортовых приборов в разработке! Я получаю огромное удовольствие от работы в команде! Надеюсь, и ребята тоже. Уверен, все это держится не только на материальных вещах.

Мы стремимся, чтобы наше предприятие через некоторое количество лет, может быть это 10-20 лет, превратилось бы в достаточно большую организацию, которая делала бы очень серьезные проекты. Это вполне возможно. Само собой, на базе выпускников технического университета, извините, Госуниверситета – УНПК.

- Огромное спасибо за беседу! Извините, что отобрал у Вас столько времени.

 Ничего, ничего. Вам спасибо за то, что интересуетесь нами. Еще раз повторю, мы всегда открыты и готовы к общению.

 

На этой ноте мы распрощались. А я еще долго находился под впечатлением от этой встречи. Как же все-таки здорово, что в нашем городе есть такие люди! Есть такие предприятия! Есть те, кто во главу угла ставит развитие! И не на словах, а на деле! Есть тот, кто уже собрал вокруг себя три десятка очень «светлых» голов, большинство из которых – совсем молодые ребята! А то ли еще будет!?

Может быть, в неприметном здании на Веселой слободе я как раз и наблюдал то, что может-таки вывести нашу страну на пресловутый инновационный путь развития. По моему скромному разумению, выведут нас туда не декларации с высоких трибун и не решения, принимаемые в больших кабинетах, а идеи, рожденные в головах высококлассных инженеров. Только так!

Представляете, в Орле через некоторое количество лет – большое предприятие, занимающееся космической тематикой! Господи, пусть у них всё получится! А мы, по мере сил, постараемся этому содействовать. Начнем с того, что представим данный материал на суд наших читателей.

 

Беседу записал С.В. Терентьев